Ульяна Соболева - Ты не буди вулкан остывший[СИ]
Послышались завывания сирен. С такой отчетливой громкостью, что у Ники заложило уши.
- Где девочки, Андрей? Где девочки?
- У Скворцова. Ника...Ника...
Внезапно глаза Андрея закатились, и голова упала на грудь. Вой сирен приближался. Раздался топот ног. Вероника отодвинула тело Владимира и тряхнула Андрея. Приложила палец к его шее, нащупывая пульс. Слабый нитевидный, тот едва прослушивался. Андрей истекал кровью. Вся куртка спереди быстро окрашивалась в красный цвет.
Вероника бросилась навстречу ОМОНовцам, размахивая руками.
- Быстрее, тут раненный быстрее!
***Андрей с трудом разлепил тяжелые веки. Казалось, все тело налилось свинцом. В голове взрывались многочисленные вспышки боли. Увидел белый потолок, как в тумане, повернул голову и чуть приподнялся. Поморщился от резкой боли. В кресле, свернувшись калачиком и закутавшись в белый халат спала Вероника. Андрей со стоном уронил голову на подушки, посмотрел на капельницу, на приборы у постели. И вдруг с облегчением понял, что все кончено. ВСЕ НАКОНЕЦ - ТО КОНЧЕНО.
- Ника...
Девушка вздрогнула и бросилась к его постели. Села на краешек, сжала его здоровую руку прохладными пальчиками.
- Андрюшка. Наконец-то.
Ника заплакала. Навзрыд, отчаянно, но Андрей слышал в этих слезах облегчение. Погладил ее по голове.
- Эй. Ну что ты? Живой я. Немного дырявый, но живой. Всего-то в плечо попали. Не смертельно.
Ника подняла к нему лицо залитое слезами:
- Не только в плечо, Андрюш. Пуля, которая убила Кор...Владимира прошла навылет и застряла у тебя под ребром в миллиметрах от сердца. Ты два месяца в себя не приходил. Несколько операций перенес. Никто не знал, выживешь ли ты. Просто ждали. Андрюша...господи...как же это все страшно. Я думала, что за это время сойду с ума.
Андрей прижал ее к себе, покачивая, словно убаюкивая.
- Его похоронили? - тихо спросил раненный.
- Да.
Андрей закрыл глаза. Они молчали несколько минут, а потом он снова заговорил.
- Там, перед тем как он умер...он назвал меня сыном.
Вероника напряглась. Приподнялась, посмотрела на Андрея бледного как мел, тот по-прежнему лежал с закрытыми глазами
- Ты его сын, Андрей, - тихо ответила она.
- Бред...
- Нет, это правда. Те документы, которые я забрала с твоей квартиры. Там было написано. Корецкий все нашел. Собрал по крупицам.
Андрей тихо застонал и поморщился.
- Не отец он мне. Те документы сжечь можно. Нет у меня ни отца, ни матери.
Вероника приподнялась.
- Ты главное не волнуйся, хорошо? Тебе нельзя сейчас. Потом об этом поговорим.
Внезапно Андрей засмеялся, истерически, с надрывом.
- Это он приказал меня убрать, а потом прибежал спасать да? Можешь не отвечать, я и так знаю. Очень на него похоже. Только все равно не отец он мне и точка.
В этот момент зашла медсестра.
- Это что вы тут вытворяете? Вероника Алексеевна! Ну как же вам не стыдно. Почему меня не позвали?
Девушка в белом халатике грозно посмотрела на Нику, потом подошла к Андрею, потрогала его лоб.
- Андрей Сергеевич, вы как себя чувствуете?
Он усмехнулся.
- Живым. Болит все.
- Вы лежите, лежите. Вам вставать нельзя. Штопали вас часа четыре, а потом отхаживали пару месяцев. Вы никого не узнавали, все время находились в беспамятстве. Знамо дело осколки из вас выковыривали. Пуля, застряла в мягкой ткани вместе с кусочками костей. Может обезболивающего?
- Нет. Спасибо.
Медсестра головой покачала.
- Не храбритесь Асланов. Вам нужно обезболивающее, хотя бы пару дней попить.
- Тогда я не почувствую себя живым, а болит значит не сдох еще. Вот вас как зовут?
- Нина Петровна. Вы не храбритесь Асланов. Я вам сейчас анальгин принесу хотя бы и повязки сменю. Последнюю операцию всего-то три дня назад сделали.
- Ниночка Петровна мне бы вот это поснимать.
Он показал на провода капельниц.
- Рано еще. Это лекарства. Тоже мне. Только что в сознание пришел. Вы еще выписку попросите. Олег Иванович, врач, который вас оперировал, он вам строго настрого запретил шевелиться. И гостей поменьше принимать.
Андрей усмехнулся.
- Это не просто гость, Ниночка Петровна - это моя жена.
Сказал с нежностью, и медсестра улыбнулась, бросила взгляд на Нику.
- Хорошая у вас жена, Асланов. Все время около вас дежурила, ни на секунду не отходила. Вы ее не обижайте.
- Не обижу. Знаю что хорошая.
- А теперь мне нужно вами заняться. Ваша жена должна подождать за дверью.
***Когда медсестра закончила накладывать повязки, и вышла из палаты, Андрей закрыл глаза и судорожно сжал руки в кулаки.
Перед глазами стояли мертвые глаза Коршуна. И постоянно одна и та же картина - вот он закрывает Асланова собой, оседает на снег и тихо шепчет: "сын".
- Вот черт, а...
Пробормотал Андрей и стиснул зубы. Он ожидал чего угодно только не этого. Только не того что будет сожалеть о Коршуне. Более того, что будет испытывать боль от того что Владимира больше нет в живых. Но больно было. И Андрей не понимал, почему. Точно, не после того как он узнал от Вероники о невероятной правде. Больно стало гораздо раньше. Когда понял, что Коршунов мертв.
В этот момент дверь тихонько отворилась, и он повернул голову. В тот же миг забыл обо всем, сердце зашлось в приступе дикого восторга. На пороге стояла Ника и держала за руки его дочерей. В одинаковых платьицах, нарядных колготках с забавными бантиками на головках они походили на открытку, на безоблачное небо, на пеструю радугу. Девочки смотрели на забинтованного Асланова, и он уже точно знал кто из них Аня, а кто Катя.
- Ну, идите. Поздоровайтесь, - Вероника подтолкнула их в сторону Андрея.
Катя тут же подбежала к постели и остановилась у изголовья, внимательно глядя на Асланова, а Аня подошла и стала немного дальше, не решаясь приблизиться.
- Тебе больно?
Спросила Катюша и тронула пальчиком шнур капельницы.
- Привет, Катюшка. Нет мне не больно.
Андрей улыбнулся девочке и перевел взгляд на Аню. Та смотрела на него застенчиво, из-под опущенных ресниц.
- Ты угадал что я Катя?
Андрей усмехнулся:
- Нет, просто узнал тебя. Или я ошибся?
Девочка довольно посмотрела на Асланова и снова тронула капельницу.
- А посему ты тут лежишь? Ты болеешь?
- Да, немножко. Но я скоро обязательно выздоровею. Обещаю. Я даже отведу вас в кино.
- Плавда? - воскликнула Аня и тут же засмущалась.
